Версия для
слабовидящих
– Если бы вы имели возможность вернуться на два года назад, что бы вы посоветовали себе самому образца 2020 года, что бы изменили?
– Ох, неблагодарное дело, поскольку задним умом мы все сильны. Наверное, уже не имеет смысла оглядываться на то, что было два года назад, нужно решать сегодняшние задачи. 2020-й год, конечно, для меня был особенным временем – все вперемешку. Назначение, наводнение, пандемия, нехватка средств индивидуальной защиты для населения и медиков, отсутствие понимания, что будет дальше. Но, несмотря ни на что, все потихоньку выправилось.
Два года назад и я был другой, и люди, и настроения другие. Не было специальной военной операции. Сегодня мы на многое смотрим совсем под другим углом. И требования к себе должны ставить более жесткие. Сегодня нам нужно сохранить производство, рабочие места, не допустить потери налогов, иначе мы придем к стагнации и хаосу.
Два года назад мы переживали по поводу проблем с бюджетом, но даже подумать не могли, что может возникнуть такая ситуация, что у нас будет проблема со сбытом продукции – досок, пеллет. Мы считали, что у нас их всегда с руками заберут. У нас до 85 процентов лесопродукции уходило на экспорт. Сейчас мы ставим задачу перевода наших котельных на биотопливо, можем перевести на пеллеты или брикеты порядка 60 котельных, которые работают на мазуте и угле. Тем самым мы заберем у наших производителей порядка 39 тысяч тонн продукции в год. А они сегодня производят порядка 100 тысяч тонн биотоплива, в основном это экспортная продукция. Чтобы решить вопрос сбыта, нам нужно еще порядка 120 котельных перевести на биотопливо.
– Но ведь на экспорт продукцию было выгоднее отдавать, там цены выше. Согласятся ли производители?
– По ценам сейчас планки у производителя трансформируются вниз. Потому что, когда у тебя есть сбыт, ты всегда маржу можешь поднимать. Главное, чтобы покупатель брал. А если сбыта нет, можно немного по марже и просесть. Главное, чтобы не ниже точки рентабельности, зато уйти на длинный контракт, на 10 лет и более, что мы сегодня и предлагаем производителям пеллет и брикетов. Главное, что перспективы у производства будут, рабочие места сохранятся.
Кроме пеллет такой же выход мы предлагаем по производству домокомплектов – работать на внутренний рынок. С правительством России обсуждаем вопрос о том, какая цена будет приемлемой за квадратный метр. Наши лесопереработчики могут не доску гнать в Европу или Америку, а делать из нее домокомплекты из клееного бруса для строительства экологически чистых домов для переселения из ветхого и аварийного жилья. Такие дома будут востребованы в сейсмически опасных регионах – на Курилах, в Сахалине. Деревянные низкоэтажные дома к землетрясениям гораздо устойчивее, чем кирпичные.
Сейчас появляются возможности реализовать на внутреннем рынке то, к чему вчера даже и подходов не было. Дерево, как стройматериал, сейчас не так выросло в цене, как бетон и кирпич.
– А какие меры сейчас будут приниматься для обеспечения продовольственной безопасности региона?
– Здесь у нас хорошие амбиции и достаточно понимания, сколько у нас есть средств для поддержки сельхозпроизводителя. Это касается и производства молока с мясом, и растениеводства – выращивания картофеля, в первую очередь. Он у нас районированный, хорошо растущий, дающий хороший урожай. Мы дополнительно наращиваем поддержку агропроизводителей, чтобы продовольственная безопасность не нарушилась.
Вы видите, что есть попытки дестабилизировать продовольственный рынок. Он очень чуткий, потому что человек генетически боится войны и голода. И вот возникает слух, что этого продукта завтра не будет, и его буквально с рынка смывает. Да никуда эти сахар с гречкой не денутся. Но вот эта чувствительная кнопочка – «ты будешь голодать, дети твои будут голодать» – уже нажата. И люди начинают сметать продукты. Ответ у каждого региона на это свой, Кубань на это должна ответить ростом производства зерновых, сахарной свеклы, а мы – производством мяса, молока, картофеля, чтобы кормить не только себя, но и продавать.
Конечно, мы будем поддерживать аграриев. Для примера: сейчас наш минсельхоз уже заключил 277 соглашений с сельхозтоваропроизводителями для предоставления государственной поддержки. На текущую дату до товаропроизводителей доведено 286 миллионов рублей. Дополнительно в этом году в бюджете республики на условиях софинансирования предусмотрено 19,7 миллиона рублей для предприятий хлебопечения на возмещение затрат.
В этом году мы увеличили объем поддержки аграриев на 220 миллионов рублей. Это одна пятая часть от общей поддержки сельхозотрасли за весь год. В частности, в два раза выросла господдержка на приобретение семян.
– Насколько, на ваш взгляд, эффективен план первоочередных мер по обеспечению развития экономики Республики Коми?
– Отвечу так: он эффективен на сегодняшний день. Как любой план он не может быть статичным. Постоянно дорабатывается, он очень оперативный. Возникают новые вопросы, новые проблемы, мы ищем пути их решения. Работаем с заявками, которые отрабатываем в режиме их поступления 24/7. Выносим вопросы на федеральный штаб, который работает в таком же режиме. Сейчас мы не прогнозируем возникновения какой-либо серьезной проблемы. На сегодняшний день мы видим, что какие-то сбои могут быть только по семи из 147 предприятий. В основном эти сбои могут быть связаны с тем, что не срабатывает логистика по своевременной поставке того или иного сырья, нарушается сбыт. Соответственно, может возникнуть неполная занятость, сокращение производства. И мы должны спрогнозировать развитие такой ситуации, спрофилактировать ее. Временно трудоустроить людей на другое место. Запас прочности у нас в этом плане большой – 5,6 тысячи безработных при 12 тысячах вакансий. Понятно, что вектор здесь смещен: безработные в основном на селе, а работа в городе, отрабатываем варианты, например, вывозить сельчан на работу в город вахтами. Конечно, это не панацея, нужно развивать производство на селе. И сейчас у нас в деревнях постоянно открываются фермы, где-то на 100, где-то на 150 голов скота, которые требуют рабочих рук.
Кроме того, в региональном бюджете мы заложили 195 миллионов рублей на переобучение тех, кто остается без работы. Две тысячи человек мы готовы переучить, дать им специальности по актуальным вакансиям.
То есть запас прочности у нас неплохой. Представители недружественных стран полагали, что вводимые санкции породят обвал экономики, безработицу, глобальное недовольство. Но у нас идет другое: люди, страна сконцентрировались на проблеме и решают ее. Не будут у нас покупать те же пеллеты? Не вопрос. Найдем им применение внутри страны. И это сработает только на усиление экономики.
Но ведь и с той стороны в такой ситуации возникает нарушение логистических цепочек. Если люди раньше покупали у нас топливо, чем они сейчас его заменят? Чем заменят наш газ? Все эти санкции, я подозреваю, до первой холодной зимы.
– Насколько, на ваш взгляд, эффективной для экономики Коми может стать реализация стратегии развития Арктической зоны? И почему пока не пользуется особым спросом арктический гектар в нашем регионе?
– Мы очень рады, что на федеральном уровне состоялось это решение, и не только Воркута, но и Инта, Усинск, Усть-Цилемский район стали сухопутными Арктическими зонами. Это дает совершенно иной подход к инвестициям. Резидент Арктической зоны сегодня – король по сравнению с таким же бизнесменом на другой территории в плане налогов. Федеральные налоговые преференции просто гигантские, и республиканские идут с ними в унисон. Это дает колоссальные возможности. До того, как та же Инта стала Арктической зоной, мы и мечтать не могли, чтобы туда пришел инвестор, который организует такое производство, как завод карбидов и ферросплавов. А такая продукция нам нужна как воздух, поскольку до сих пор 90 процентов ферросплавов завозилось из-за рубежа. И производство железобетонных изделий тоже очень важная история в свете планирующегося строительства железной дороги от Сосногорска до Индиги, которое потребует огромного количества шпал из железобетона, материалов для объектов обслуживания железной дороги.
Так что стратегия развития Арктической зоны, несомненно, очень эффективна для экономики Коми. Я думаю, единственная причина, по которой мы пока не видим колоссального прорыва в этой сфере – сложности с транспортной инфраструктурой. Все-таки Воркута, Инта, Усинск – это только железная дорога. Отсутствие автодороги – сдерживающий фактор для любого инвестора. По Усинску понимание по решению этого вопроса уже есть – по трассе на Нарьян-Мар. По Инте улучшит ситуацию Северный широтный ход, железнодорожные пути уже не будут в одну нитку, снизятся тарифы на перевозки.
По арктическому гектару ситуация схожая. Первые полгода были ограничения, участок могли получить только те, кто зарегистрирован в Воркуте, Инте, Усинске или Усть-Цилемском районе. А сейчас история совсем другая, заявок стало в разы больше, и это будет только нарастать. На 22 марта поступило 52 заявления на 27 участков, заключено 11 договоров безвозмездного пользования.
Арктический гектар – это колоссальная возможность для развития внутреннего туризма. У людей есть потребность в агротуризме, даже на селе дети иногда не знают, как коровы доятся. В одном из сел познакомился с педагогом, которая к себе детей водит посмотреть на коров, потому что никто их больше не держит, школьники не знают, откуда молоко берется. Горожанам интересен отдых на природе, сбор дикоросов. Но для поездок в деревню должны быть хорошие условия, чтобы дом нормальный, душ, туалет не на улице. В Усть-Цилемском районе можно успешно развивать это направление. Главное, маркетинг организовать и дать помощь тому, кто готов строить такие гостевые дома, может скооперироваться с фермерами. И в Воркуте, и в Инте можно развивать туризм для тех, кто хочет посмотреть на полярный день или полярную ночь, сходить на охоту, рыбалку.
– Все вами вышесказанное зиждется на том, что и промышленники, и аграрии, и организаторы сельского туризма будут получать господдержку. А она не прекратится в нынешних непростых экономических условиях? Социальные гарантии будут исполняться?
– Я считаю, что президент России на этот вопрос ответил однозначно, когда сказал в своем выступлении, что меры господдержки будут не уменьшаться, а увеличиваться.
Удивительная история: мы, живя в стране, в которой есть все, боимся, что у нас не будет денег. У нас есть внутренний валовый продукт, производство зерна, мясо-молочной продукции, пиломатериалов. Куда это все денется, если все это потребляет внутренний рынок в огромных количествах? Рубль обеспечен золотом, нефтью, газом, сельхозпродукцией. Да, нет внешней долларовой выручки, но доллар – это бумажка по сравнению с рублем.
– Люди вспоминают 90-е, когда была и промышленность, и сельское хозяйство, а потом раз – и ничего. И невыплаты зарплат бюджетникам.
– Тогда все начали смотреть на доллар и рубль, переоценивать через доллар. Если бы в 90-х правители решились продавать наши ресурсы за рубли, такого обвала бы не было. А так нам начали давать якобы дешевые кредиты, которые были совсем недешевы, скупать у нас сырье за доллары, цена была привязана к какому-то мифическому курсу. Вырос внешнеэкономический долг, мы попали в зависимость, которую расхлебывали до недавнего времени. На санкции мы ответим дополнительным производством товаров, без которых им не обойтись.
– Ваша геополитическая позиция в плане всей России ясна, но каковы основные тезисы социально-экономического развития региона?
– В июле мы утвердили план диверсификации, это была первая ступенька по программе социально-экономического развития. В ноябре получили полную поддержку по этому направлению у Минэка России. Вы понимаете, что министр экономики не просто так двое суток провел в нашем регионе. По сути, он мне сказал, что, если мы готовы защитить план социально-экономического развития, и это не просто на бумаге, есть набор инструментов, он нас поддержит. Так и произошло, мы получили карт-бланш. На 10 января мы план сдали. Недавно пришло письмо от Татьяны Голиковой (заместитель председателя правительства России), что план принят, федеральные агентства отрабатывают свои замечания по нему. Она написала, что мы сделали хороший продукт, и мы идем по тому вектору, что был задан президентом страны. Самые главные направления для нас – решить инфраструктурные вопросы, в том числе с дорогами. Есть целый клубок проблем, который мы должны разрубить: с Усинским водоводом, консервацией шахт и модернизацией водозабора в Инте, например. Большой блок занимают мероприятия по переселению. Если мы их реализуем в рамках этой программы, людям больше не придется ждать десятки лет своей очереди. Уверен, при поддержке федерального центра мы все эти проблемы решим.
– Как обстоят дела с инфраструктурными проектами, которые планируются к реализации в Коми?
– Два сыктывкарских проекта, на которые мы получили федеральную поддержку, ни в коем случае на «стоп» не поставлены. Напомню, это строительство жилого квартала с объектами социальной инфраструктуры и строительство завода по производству фанерных плит. Более того, нас ругают, что мы немного затянули с их реализацией. Сейчас исправляемся. Что касается нашего грандиозного проекта с особой экономической зоной «Север», то наш якорный инвестор – «Лузалес», конечно же, никуда не делся. «Аскона» тоже намеревалась войти в этот проект. У меня есть понимание, что по проектам мы идем совершенно нормально. Более того, нам на этот год выделяют дополнительные 2,8 миллиарда на расселение из ветхого и аварийного жилья. Наша задача сейчас – оформить заявку. Я не вижу пока никаких причин волноваться, что наши инфраструктурные проекты затормозятся. Наоборот, нас подгоняют, чтобы мы быстрей осваивали средства.
– В январе вы распустили правительство региона. Когда будет сформирован новый кабинет министров?
– Вопрос уже практически решен, основные кандидатуры внесены по всем министерствам. Правительство фактически сформировано, но по ряду министров проходят проверочные мероприятия.
– Перемен в правительстве, в таком случае, у нас немного, в основном знакомые персоны, которые просто переходят на другую карьерную ступеньку – из замов в министры, например.
– До утверждения Государственным Советом республики кандидатуры на пост первого заместителя председателя правительства Коми его полномочия исполняет Эльмира Ахтямовна Ахмеева. Абсолютно новые люди в Минфине, Минприроды и Минцифры. К тому же, частично поменялось распределение полномочий у зампредов в правительстве. Например, блок Минфина и Минцифры от Эльмиры Ахтямовны ушел на зампреда в лице Владимира Казакова. Он же теперь отвечает за комитеты по закупкам и имуществу.
– На разных курсах по управлению учат, что руководитель должен в первую очередь уметь делегировать полномочия, распределять обязанности. У вас несколько иной стиль управления, временами возникает ощущение, что вы стремитесь «рулить» за министров.
– Делегирование полномочий работает, когда механизм управления уже выстроен, команда четко работает по алгоритму. Иначе это очень опасная история. Нужно четко знать, что человек понимает свою функцию и в мелочах отрабатывает на сто процентов. Нельзя сразу делегировать полномочия полностью, только уступами, частичками задачи. Даже при том, что люди остались те же, но задачи перед ними ставятся уже другие. Пока не поймешь, что команда, как в спорте, сыгралась. Сыгранности пока не произошло, на это нужно время.
– У нас было много руководителей разного уровня, которые жили на два региона, он здесь – семья там. Были случаи, что человек покидал пост, потому что семья не хотела жить в Коми. Как ваши родные отнеслись к переезду, прижились ли уже в республике?
– Проблема, в основном, была с переездом детей. Смена жительства, смена школы всегда сложна. Сейчас, я думаю, некая притирка уже произошла. Что касается того, что семья может жить отдельно – для нас вообще не было такого варианта, мы неразрывны. Если папа поехал работать в другой регион, понятно, что семья едет с папой.
– А обид в стиле «папа лишил нас Большого театра» не было?
– Я не лишил. В зимние каникулы в Москву съездили на «Щелкунчика», это у нас семейная традиция такая – смотреть этот спектакль в новогодние праздники в Большом. Но это же не значит, что ради Большого театра они должны постоянно жить в Москве.
– А в Коми уже новые семейные традиции появились?
– Да, конечно. Если раньше по районам я ездил один, то теперь, если есть возможность, беру с собой жену и детей, чтобы показать им республику изнутри, интересные места и мероприятия. Ездили в Усть-Цильму, в Сысольский район. Недавно на выходные ездили в Ношуль в гостевой дом, там очень интересная экскурсионная программа. Погружение в историю села, его быт, традиции. Теперь еще присматриваю подобные туры выходного дня. Мне кажется, это очень познавательно.
– Могли бы вы оценить свою работу за последние два года, скажем, по пятибалльной шкале?
– Думаю, оценку в данном случае должны выставлять жители республики. Два года для меня – очень важный срок. Сколько за это время прожито, сколько было встреч, новой информации, у меня не то, что год за два, а за три и четыре шел. Было принято много очень трудных, но важных решений, которые нужно было принять, иначе мы бы потеряли целое направление. Как, например, было в ситуации с «Комиавиатрансом», когда мы вложили огромные деньги и рассчитались с долгом, который висел на республике. Тогда мне говорили, что лучше вложить средства во что-то другое. Но сегодня нам бы из этой истории так выйти бы не удалось, и мы бы потеряли региональную авиацию. Как бы мы сейчас полетели в тот же Мутный Материк во время разлива и за какие деньги? Насыщенные были годы. И очень важные. Но теперь я знаю, какие у нас есть возможности, чтобы двигаться вперед и развиваться. Уджалам водзö!
Беседовала Анна Потехина.
Фото предоставлены пресс-службой главы Коми.
